|
Сайт 2-го Международного Конкурса Arruna Победители конкурса >> Фотоотчет о церемонии награждения >> Третий Международный Конкурс Arruna 2009 >> |
| Главная | Стихотворения | Рассказы | Рисунки | Фотографии |
|
Андрей Пухов Отпуск Архангела Я отправил её за бутылочкой Божеле Нуво и кусочком Бри. Почти счастлив в эти минуты. О Боже! Как же редко они бывают и насколько же слаба их эмоциональная сила. Расцарапанная когтями черноволосой пантеры спина, сладко ноет, а бёдра чуть сводит от любого неосторожного движения. Не хочется говорить, думать, видеть, слышать, дышать -хочется чувствовать. Продолжая делать всё вышеперечисленное одновременно - продолжать жить! Мой балкон, выходящий на узкую улочку Рудьер, манит меня спрыгнуть с него в сердце дремлющего Парижа, освещённого тусклыми жёлтыми фонарями. Она слегка дотронется до двери, которая окажется закрытой. Поймёт, что я хочу побыть один, поставит бумажный мешок перед входом и, сдержав слёзы, уйдёт, растворившись в пустынном ночном городе. Рardonne moi Мireille Мathie. Этой ночью выпал первый декабрьский снег. Ни с кем не попрощавшись, я покинул Париж ранним утром,собрав свои вещи, количеством которых я никогда не мог похвастать. Спустившись по пыльной лестнице, спрятался в Рено, сонный хозяин которого отвёз меня в аэропорт Шарль де Голь. Не переношу холод, хотя иногда и сам мечтаю о нём. Прямой рейс за пределы южного полушария Соединённых Штатов Америки, пролетая над которыми, я был единственным, кто пел гимн этой страны. Через приличное количество часов перелёта меня будет ждать маленькое бунгало, на побережье Карибского бассейна. Гавана клаб двенадцатилетней выдержки, благородно источающий оттенки какао в послевкусии, и Коиба,ручной работы, дополняющая морской воздух отборными сортами Кубинского табака. Силуэт очаровательной мулатки, перегораживающий мне при алгоритмичном поднимании головы, часть удивительного, на редкость насыщенного заката. Последним глотком Лонг-Айленда я восславил Морфиуса, презрительно кинув подозрительный, но внешне бессмысленный взгляд на моего соседа, ковыряющегося в бумажках, представляющих для него истинную важность . Хуже всего было именно соседу по рейсу, который прикрывался своим ноутбуком от моих слюней, силясь залезть под кресло, когда я пытался петь неуравновешенным баритоном отрывок из первого акта "Севильского цирюльника" Россини. Мой сомнительный баритон, выдававший фальшивые, но весьма громкие ноты оперы, был создан из компиляции приступа истерики и сильного алкогольного опьянения. В восьмом такте на истеричное "Фи-га-ро!!!" прибежала стюардесса, пытаясь посадить меня в кресло, предлагая в обмен бутылку настоящего итальянского Кьянти. Поборясь на блоках в классических традициях греко-римской борьбы, мы перешли в партер...Я продолжал петь, уже сорванным голосом, крича ей на ухо и нависая расцарапанной, но улыбающейся физиономией над её потрёпанной за волосы головой. Какой-то мудак, сидевший впереди меня на несколько кресел, начал петь со мной дуэтом. К своему стыду вынужден признать, что у него получалось заметно лучше. Особенно он блистал в двадцать четвёртом такте, когда переходя на верхнее "Ми", он достал член и начал справлять нужду на сидевших рядом пассажиров. Завязалась драка. Стюардесса, будучи чистокровной итальянкой, темпераментно оттащила меня к туалету, после того, что я ей сказал на ломаном итальянском, будто бы мои родители родом из Неаполя. Мы уже откупорили бутылку Кьянти, желая выпить за примирение и знакомство одновременно, и мои глаза блеснули, разглядывая её, порванную мной же, блузку, как голос старшей бортпроводницы объявил о том, что необходимо пристегнуть ремни...В этот момент я проснулся... В аэропорту Сантъяго Дэ Куба меня встретили, разморённые зноем острова свободы полицейские. Я достаточно точно подходил по описанию на человека, участвовавшего в потасовке на борту авиалайнера. Потёртая кожаная куртка коричневого цвета, джинсы, солнечные очки, бакенбарды, большие наушники, висящие на шее, из которых доносились звуки слэпа басгитары, импровизирующей в стиле фанк и рюкзак, заполненный выпивкой. В этот момент мимо меня пронесли тело пассажира, исполнявшего оперу "Сивильский цирюльник" со мной в дуэте. Он был прикрыт белой тканью, запачканной красными пятнами, и всё ещё пытался петь. Старший сержант, рассматривая мои документы, спросил меня на ломаном английском о том кто я такой, должно быть, чтобы лишний раз поощрить свою профессиональную недоверчивость, несмотря на явную схожесть меня и фотографии в загранпаспорте. Я закурил, и, глядя в его чёрные, слегка выпуклые глаза, стал медленно рассказывать, изъясняясь на ломаном испанском: -"Я удивительный цветок, медленно распускающийся под нетерпеливым и заботливо-влюблённым взглядом жизни, наполняющий её оригинальными, свежими оттенками и приятно-лёгким, запоминающимся запахом. Я один из счастливых разноцветных шариков, улетевших в небо из неловких рук ребёнка, восхищённо провожающего меня взглядом... " Полицейский сделал знак людям в белых халатах, скучно стоявшим неподалёку. -"Я одна большая эрогенная зона, немного атрофированная от ласк жизни, но, словно лепесток, желающий солнца, впитывающая в себя нежность окружающей меня вселенной. Одухотворённое дикое животное, однажды исчезнувшее из стада, глотающее свежий океанический воздух свободы. Винтик механизма вселенной, самовольно выкрутившийся и летящий сквозь бесконечность системы, не пытаясь ни за что зацепиться..." -рассказывал я уже врачу, не без интереса слушающего мой наркотический бред. Меня везли в багажном отсеке старенького американского пикапа, пережившего своих потомков и, уже являющегося ветераном автосвалки, на которой ему регулярно ставил прогулы в журнал проржавевший механический пресс-утилизатор. Я с наслаждением являлся антикрылом пикапа,нарушая его аэродинамику, радостно улыбаясь, и, глотая лёгкий бриз, доносящийся до меня дуновением влажного ветра. Вертел головой, рассматривая нежным, соскучившимся взглядом проносящийся с правой стороны бесконечный пляж, уставленный редкими пальмами, на фоне которого, до горизонта поблескивала вода, и, периодически, заставлял смущённо улыбаться врача, рассказывая ему анекдоты про американцев. Меня везли в наркологическое отделение местного военного госпиталя...полагаю что так. И, опять же полагаю, что врач не против будет отпустить меня, в случае, если я предложу ему символическую, на мой взгляд, сумму денег. Эти пятьдесят долларов, чтобы он не заставлял меня и себя убеждаться в том, что я под воздействием экстази, принятого в туалете самолёта прямо после посадки - для меня являлись очередной бутылкой моего старого знакомого Джонни Уолкера, но для него - это было целое состояние, с помощью которого он смог бы наконец-то начать копить на обучение своего старшего сына-драгдиллера в колледже Гаваны. Хотя он, наверняка, их потратит на продажных женщин и дорогие сигары. Неплохой мужик. Я не осуждаю его. "В этой жизни самое главное - это ты сам, потому что, если не будет тебя, не будет никого и ничего" - однажды сказал мне Дьявол. И, с тех пор, я стал чтить библейскую заповедь "Не суди..." Да-да, именно так. Я ничего не перепутал... В бунгало не было ничего, напоминающего мне о цивилизации. Единственную пару средств о ёе упоминании я привёз с собой - это, вечно играющий плеер, и постоянно отключённый телефон. Когда появляется цивилизация со своими различными средствами - я становлюсь самобытным овощем, проводящим свой отпуск за компьютерными играми, просмотром кинофильмов, при этом поклоняясь интернету, словно современному, земному божеству, что, в целом,тоже неплохо. Не спорю, иногда, теряясь в глухих джунглях Амазонки или в поисках второй, потерянной лыжи в Гималаях, мне часто, с согревающим умилением, вспоминается мой ноутбук, стоящий на дубовом столе, обтянутом кожей, в уютном кабинете с камином, под самой крышей домика в России. Где даже сауна и бассейн с морской водой, находятся в доме. Но я не могу разорваться между системной, упорядоченной цивилизацией и дикостью моих свободолюбивых инстинктов животного. В редкие минуты, когда мы по-настоящему сильно впечатлены, в нас откладываются вещи, которые будут с нами ещё долгие годы нашей последующей жизни. И, в наших же интересах, чтобы эти вещи были как можно теплее, для того чтобы согревать нас в минуты холода. Мы силимся скрыть от глаз других редко проявляющиеся в нас эмоции. А, находясь наедине с самим собой, мы, как правило, так и не можем дождаться их. Однажды Господь сказал мне: "Шо вы таки ещё от меня хотите? Я дал вам эйфорию от морфия женского тела и тайфун облаков над Джомолумгмой! Я дал вам всё, о чём сам позволял себе мечтать... О Рио,Рио....самба: та-та-тада-да...тац! та-да-та...та-та-да-дац!" Он начал танцевать. И, после его слов, я познал онтологию и диалектику семи смертных грехов, умело совращающих нас Дьяволом....Да, да, именно так. Я ничего не перепутал. Простите, забыл представиться.Забываю сказать о своей плохой памяти. Кто я? Бессмертный дух, быть может сейчас проходящий мимо вас или стоящий в пробке рядом с вашим автомобилем на своём, взятом на прокат Corvette. Пассажир на соседнем кресле авиалайнера, участник митинга студентов Престона, постоялец отеля Хилтон в Лос-Анжелесе, лежащее по соседству, бесчувственное тело, вяло трепещущее в сильных руках турецкого банщика, клиент, заказывающий бокал Бэйлиса в одном из ночных клубов Ибицы, лёгкое легато Фэндера, исполненное чуткими пальцами самого всевышнего, банка холодной Богемии, воткнутая в белый песок пляжа Копокабана в Рио, омываемая атлантическим океаном и наблюдающая за паломничеством вокруг памятника Христу, я- умиротворяющий пригород Глазго, звук шотландской волынки, наполненной парами дубильных веществ виски, Баварская свиная сарделька, брошенная дворовым собакам, на улицах Бомжштрассе во Франкфурте, я - ревущий и раскалённый мотор мотоцикла Индиан, летящий по дорогам западного побережья Северной Америки под музыку AC\DC. Альпинист, покоривший свою маленькую вершину, шутка Иогана Баха из второй симфонии, Дао с глазами, наполненными Инь-Янь... Боги тоже иногда спускаются на землю, когда у них отпуск, чтобы пережить это ещё раз. Чтобы просто пожить. Правда, нам значительно проще. Цивилизация не в силах ограничить нашу свободу из-за каких-то бумажек. На нашей кредитной карте состояние счёта всегда безлимитно. Горизонтально нарисованная восьмёрка, обозначающая свободу современности, выраженную в мечтах сотен миллионов людей... Мы не подвергнуты старению, потому что мы бессмертны, ибо на нашей линии жизни нарисован всё тот же символ - знак бесконечности. У нас очень большой опыт изучения и наблюдения за жизнью, и, поверьте мне... Даже святым духам иногда хочется иметь грешное тело. Исчерпывающе и вульгарно смотреть в глаза жизни... Никто и ничто не помешает мне ПРОЖИТЬ свой отпуск! |
| Алекс Линдон | Очень понравилось. Похоже на некролог свободе, люблю такие рассказы. Да и читалось довольно легко и непринужденно. Но уж больно Вы Архангелов выставляете в демоническом свете – алкоголь, наркотики. И на кой хрен ему домик где-то в России? Спасибо Вам. |