|
Сайт 2-го Международного Конкурса Arruna Победители конкурса >> Фотоотчет о церемонии награждения >> Третий Международный Конкурс Arruna 2009 >> |
| Главная | Стихотворения | Рассказы | Рисунки | Фотографии |
|
Борис Казанкин Озеро Глава 1. «Добро пожаловать в Гринфилд». Это был маленький городок, окруженный старым хвойным лесом. И как большинство маленьких городков, он не был отмечен на карте. Население его составляло двести пятьдесят восемь человек. Денни, вместе с родителями, переехал сюда из Нью-Йорка неделю назад. Еще не успев освоиться на новом месте, он был по-детски одинок. Ведь для того, чтобы найти новых друзей нужно было время, а «старые», пока, не забывались. Сколько их, таких «старых» друзей осталось позади за эти пять лет бесконечных переездов? Нет, Денни не торопился заводить «новых». Расставаться с друзьями у него всегда получалось не просто. Но на этот раз, он почему-то знал, что это их последний переезд. Мальчик почувствовал это, как давно уже привык чувствовать по лицам и настроению родителей. Когда они выехали из Нью-Йорка, настроение у всех было паршивое. Пол и Дженни Николсоны еще с вечера прошлого дня уложили все свои вещи и, наученные частыми переездами, погрузили большую их часть в темно-зеленый пикап. Вся их семья в течение четырех лет копила деньги на покупку этой машины. Денни был очень горд тем, что ему тоже довелось сделать первый, в своей жизни, вклад в общую копилку. Конечно, у одиннадцати летнего мальчика никак не могло быть собственных денег, кроме тех, что ему давали родители в школу. Но однажды, возвращаясь домой, он решил пройти через парк. Погода была солнечная, солнце буквально проливало свои лучи на головы идущим людям и на зеленые кроны деревьев. Даже удивительно, что никто, кроме Денни, не заметил в траве, справа от дороги, прямоугольный желтый конвертик. Он, тогда, почему-то осмотрелся и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, нагнулся и поднял его. Конверт оказался не подписанным, но закрытым. Мальчик спрятал желтый прямоугольничек за пазуху и побежал домой. Ему хотелось поскорей рассказать о находке родителям. Когда конверт вскрыли, Пол и Дженни очень удивились, обнаружив в нем деньги. Там оказалась примерно та сумма, которой им не хватало для покупки машины. Тут же начались расспросы, где и как Денни нашел этот конверт, но, выслушав его, стали решать, что же делать дальше. По закону следовало обратиться в полицию. Вроде бы там упоминалось о том, что если в течении тридцати дней никто не заявит о пропаже, то эти деньги оставят им. Родители мальчика долго думали, как поступить, ведь они так долго ждали, когда смогут купить машину, а теперь появилась такая возможность. На следующий день, в связи с намечавшимся переездом, было принято решение оставить деньги найденные Денни. А еще через несколько дней они купили изумрудного цвета пикап. Ехать решили утром, надеясь на отсутствие большого количества машин, а значит и отсутствие пробок на дорогах. Но перед тем как покинуть Нью-Йорк они убедились в ошибочности своего решения. Машин было полно, даже не смотря на раннее утро. Простояв в пробках никак не меньше двух часов, Николсоны, наконец, покинули город. Проведя полдня в пути, они, наконец-то, подъезжали к этому маленькому городку не отмеченному на карте. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГРИНФИЛД», было написано на дорожном щите большими черными буквами на белом фоне. Денни заметил, что как только они миновали щит, молчавшие и хмурые до этого Пол и Дженни вдруг заговорили, они стали улыбаться и подшучивать друг над другом. Настроение их заметно улучшилось. Но это было не все, что успел заметить мальчик. Когда они проезжали мимо знака, ему показалось, будто воздух или пространство перед их машиной задрожало. Это продолжалось всего секунду, но Денни заметил. Он сказал об увиденном родителям, но ни Пол, ни Дженни ничего такого не заметили. – Просто сегодня выдался жаркий денек, Денни! – Ободряюще воскликнул Пол Николсон. – Скоро мы будем на месте. Тебе здесь понравиться, вот увидишь! В детстве я каждое лето ездил сюда к своему деду, а теперь ты едешь к своему. Ну же, взбодрись чемпион! Последнее слово отец мальчика выкрикнул с ободряющей улыбкой на губах. А впереди уже показались, пока еще далекие, домики. Глава 2. «Несчастный случай». У деда, отца Пола, Денни на самом деле очень понравилось. Городок, Гринфилд, был тихим и чистым. Аккуратные домики с черепичными крышами приютили в себе добрых и отзывчивых людей. Сюда приезжали из разных городов много семей, в основном на летние отпуска, к родственниками. Приезжали отдохнуть от суеты больших городов. Природа здесь также отличалась красотой. Высокие стволы близких сосен и низеньких елей снабжали город чистым воздухом и сладковатым запахом листвы. Первые несколько дней пребывания в Гринфилде Николсоны занимались исключительно тем, что обустраивались на новом месте. Денни же, как старался, помогал им. Первая неделя на новом месте пролетела, практически, незаметно. Том был рад приезду внука, сына и очаровательной Дженни. Человеку, доживающему шестой десяток, с сединой в большей части оставшихся волос, было большой отрадой находиться рядом с родными. У него был собственный двухэтажный, деревянный дом, уютные комнаты которого сохранили отпечаток давно минувших дней, когда была еще жива хозяйка этого дома, миссис Марта, пять лет назад покинувшая и Тома, и этот греховный мир. Пол же, сразу после переезда, решил подыскать себе какую-нибудь работу. Будучи инженером, не самого высокого класса, но недостаток вполне заполняя опытом, он нашел свое призвание в ремонтном амбаре старого Джо. Амбар этот, когда-то, строили с учетом того, чтобы хранить в нем исключительно зерно и сено, вырубив часть леса под поля. Но, тогда еще глава города, мистер Джероми Хадсон, столкнулся с проблемой, сделавшей лес Гринфилда еще одной достопримечательностью города. Оказалось, что в лесу обитает, не давно занесенный в красную книгу, как исчезающий вид, пятнистый олень. Так что их замысел быстро прикрыли, но в ходе операции, до того, как о плане вырубки леса узнали соответствующие структуры, Джероми Хадсоном и его помощником, Билли Уайтом, на востоке от Гринфилда, было обнаружено никем не замеченное поле, на котором ничего не росло, кроме травы. Оно то и стало впоследствии основным доходом городка. Единственная дорога туда шла через лес. Техника по сбору урожая была не в самом лучшем состоянии, так что умение Николсона было как нельзя кстати. Он работал с восьми утра до шести вечера, в то время как Дженни приводило весь дом в порядок, что было аналогично выражению: «Так, как мне хочется». После дел по дому, она собиралась устроиться продавцом в местный охотничий магазин. Денни, как и Тому, очень нравилось гулять в лесу, вдыхать чистый лесной воздух и находить следы, чем они сейчас и занимались. – Вот, Денни, смотри! – Тихонько окликнул мальчика Том и нагнулся ближе к земле, указав палкой, служившей ему опорой, на не большое углубление в земле. – Это след. Как думаешь, чей он? Денни Николсон, который всю свою сознательную жизнь провел среди серых городских домов, интересовало все, что связано как с лесом, так и с его обитателями. А еще он сам по себе был очень любопытен и, как это не редко бывает, именно с такими любопытными мальчиками случается то, о чем люди стараются навсегда забыть, ибо воспоминания приносят боль и ничего кроме боли. Но я забегаю вперед. У Николсона младшего сразу же загорелись глаза, как только он увидел предмет их поисков. Он встал на колени рядом со следом. – Не знаю, – ответил Денни, – я никогда раньше не видел таких следов. – Видишь углубление по середине и еще пять таких же вокруг? – Спросил Том Николсон и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Запомни, Деннис, это след рыси. Они похожи на кошек, только намного больше. У тебя ведь была кошка? – Да, но ее год назад сбила машина. – Без грусти в голосе произнес мальчик и спросил. – Значит след рыси такой же, как у кошки? – Да, можно сказать и так. Запомни еще вот что, – посмотрел на него Том, – она очень опасна, с ней лучше не встречаться. Обычно рысь не нападает на людей сама, если ее не тревожить, но кто его знает, зверь есть зверь. Они вышли на не приметную лесную тропу, и пошли по ней, постепенно углубляясь в лес. В таком лесу достаточно сделать шаг в сторону и зеленая листва скроет тебя от любого взора. Том Николсон не всегда мог идти на одном уровне с молодым Денни, и когда тот убегал вперед, часто окликивал его. Вот и сейчас, когда мальчик оказался слишком, по его мнению, далеко, а потом, вдруг, и вовсе скрылся за поворотом петляющей тропы, Николсон привычно, но с заметным беспокойством, стал звать его вернуться. – Эй, Деннис! Сколько раз я тебе должен говорить, чтобы ты держался поближе ко мне?! В ответ не раздалось ни звука и это было странно, ведь он всегда откликался и тут же, с извинениями, возвращался назад. – Денни! – Снова позвал Том, голос его дрожал от волненья. – Денни, отзовись! Если ты решил надо мной подшутить, то лучше выходи, а не то ты у меня получишь, я не шучу! Лес молчал, даже птиц не было слышно. Только тишина, давящая и обступающая человека со всех сторон, она породила в душе старого Тома Николсона новое чувство, имя которому – страх. Он достиг, наконец, того поворота, за которым скрылся мальчик. В этот момент, дувший слабый ветерок не много усилился, и Том почувствовал запах пресной воды, а еле заметная тропка убегала дальше, скрываясь за следующим поворотом. Денни все так же нигде не было видно. До озера было метров шестьдесят, и Николсон решил дойти до него. Где-то глубоко внутри он надеялся, что его внук может быть там. «Ведь он такой любопытный, этот Деннис, он мог убежать далеко вперед, чтоб посмотреть на озеро». Утешал себя Том, одновременно готовясь к худшему. А худшим могло быть то, что мальчика он так и найдет. Спустя две минуты лес расступился, и перед отцом Пола возникло лесное озеро Гринфилда. Оно составляло около двадцати метров в диаметре, и было, практически, идеальной овальной формы. Солнечные лучи падали на мелкие барашки волн, отражаясь мириадами золотистых и серебряных искр. Но ни эта красота, виденная Томом Николсоном и раньше, привлекла его внимание. Там, у самой кромки подступающей к берегу воды, не подвижно лежало тело его внука. Казалось, он не дышит, словно жизнь давно уже ушла из него. – Денни! Денни, мой мальчик! – Закричал дед, не то от радости, не то от испуга за жизнь Денниса. Он, как мог быстро добрался до лежащего мальчика, буквально упав рядом с ним. Том первым делом нащупал у него пульс. Под тонкой детской кожей на шее его пальцы почувствовали толчки. Пускай редкие, но толчки. – Он жив. – Сам себе сказал Николсон. – Он жив, но без сознания. Денни, ты слышишь меня?! Очнись! Он взял пригоршню воды в ладони и плеснул в лицо мальчику. Николсон младший замотал головой, стряхивая воду с лица и открыв глаза, не понимающе уставился на деда. – Денни, – уже спокойнее произнес Том и прижал его к себе, – как же ты меня напугал. Что с тобой случилось, мой мальчик? Как ты здесь оказался? Он не много отстранил его от себя и посмотрел в глаза. Том Николсон увидел непонимание все еще овладевающее Деннисом. – Когда я ушел дальше по тропе, – неожиданно сказал он, – то не заметил, как остался один. А потом услышал, что ты меня зовешь, и повернулся, чтобы пойти к тебе навстречу, но… что-то не пускало меня, что-то звало меня, и это был не ты. Я не мог сопротивляться. Я не хотел идти, но оно все звало и звало! Денни не заметил, как начал кричать. – Денни, Денни! – Успокаивающе забормотал Том, не зная, что еще сказать. Это все очень сбивало с толку. – Все хорошо, я здесь, я с тобой. Успокойся Денни, все хорошо. – Ничего не хорошо! – Крикнул мальчик и посмотрел на озеро. – Оно звало меня, снова и снова! Я дошел до воды, а потом услышал твой голос и потерял сознание. Там что-то есть, что-то звало меня оттуда. Мне страшно дедуль, давай уйдем отсюда, прошу тебя. Мальчик прижался к деду, уткнувшись лицом в его темно-синюю рубаху. – Ну-ну, Деннис! – Погладил его по голове Том Николсон. – Все будет хорошо. Уходя, Том оглянулся и задумчиво посмотрел на озеро, а потом, на держащего его за руку Денни. «Мальчик очень напуган, - думал он, - но видимых причин этому нет». Николсон еще раз обеспокоено посмотрел на внука. В голову настойчиво лезли не прошеные мысли. Он не хотел верить этим мыслям, с мальчиком не могло ничего случиться. У него не было ни травм головы, ни садистов-родителей воспитавших в своем сыне психопата-маразматика, ничего подобного. И все же старик Том не был до конца уверен в том, что это не больное сознание Денни явилось причиной несчастного случая. Эту мысль он постарался спрятать поглубже, достаточно глубоко, чтобы не вспоминать. Потом, когда-нибудь, Том Николсон еще подумает обо всем этом, а сейчас, домой. Глава 3. «История Старого Джо». Вообще, прозвище «Старый Джо» Джо Мокрей получил не оттого, что он стар или так выглядит. Нет, здесь скорей кроется совсем другая причина. Джо любил рассказывать старые истории, он знал их достаточно много. А еще Мокрей любил опрокинуть стаканчик другой после одиннадцати часового рабочего дня, чтобы расслабиться. И так получалось, что чем больше он вливал в себя спиртного, тем более старые рассказы из него выливались. Все началось, как обычно с шутки: «Старые истории сделают тебя самого старым Джо», пошутил, как-то, один подвыпивший умник (как много позже назвал его Мокрей) и расхохотался на весь бар. Не нужно говорить, что его услышали все, и так, раз за разом окрестили Старым Джо или Старым Джо Мокреем. Они сидели в единственном баре, который есть в Гринфилде под названием «Лесник». Пол Николсон, Старый Джо и пара ребят с амбара, Питер Салеман и Грегори Менсон. Они смеялись, шутили, в общем, вели себя так, как ведут себя уставшие после работы люди, наконец-то дождавшиеся долгожданного отдыха. – Я прошу тишины! – Поднял свой стакан Джо. – Я хочу выпить…! – Все здесь хотят выпить старина Джо, - перебил его Мэт Браун с соседнего столика, чем вызвал целый шквал хохота, - иначе бы нас здесь не было! – Верно подмечено Мэт, - в свою очередь отсмеявшись ответил Мокрей, - но я хочу выпить не просто так! Я хочу выпить за нашего нового друга и превосходного инженера! За Пола! За то, чтобы такие люди, как он не переводились в нашем штате! – Да! – За Пола! – За Пола! Все присутствующие подняли свои стаканы и осушили их одним залпом. Честно говоря, Пол был не много смущен таким вниманием со стороны мало знакомых ему людей, но какого черта, о лучшем конце рабочего дня он не смел и мечтать. Николсон с удовольствием выпил вместе со всеми. Когда все не много успокоились, и даже везде сущий Мэт Браун вернулся к прерванному разговору с собеседниками за своим столиком, Питер Салеман сказал: – Джо, слушай, а расскажи ты нашему новоиспеченному другу одну из тех старых историй. – Да, Старина Джо, - вторил ему Грегори Менсон, - расскажи. Наверняка в своем Нью-Йорке Пол не слышал ни одной подобной истории. Николсон, стараясь не подавать виду, был слегка заинтересован подобным предложением, но, зная Мокрея всего какую-то неделю, мог с уверенностью сказать, что этот человек всегда делает так, как ему того хочется, и его решение могло быть именно таким. Пошли томительные для всех секунды, пока Старый Джо осушал свой стакан, ставил его на стол и внимательно обводил глазами каждого, из трех пар глаз уставившихся на него. – Хорошо, - наконец сказал он, - я расскажу вам одну историю, которая произошла в Гринфилде, примерно, двадцать семь лет назад. Я тогда был еще мальчишкой тринадцати или четырнадцати лет, когда в городе стали происходить странные вещи. Март, 1975 год. Джеральд Рудольф Форд был тогда президентом, но для нашего городка время как будто остановилось. Здесь мало кого интересовала политика. В то время как в больших городах, таких как Нью-Йорк или Вашингтон, жизнь бурлила и кипела. Я привык сравнивать такие города с морем во время шторма, когда порывы ветра заставляют подчиниться себя водную стихию, поднимая волны до огромных размеров, но если заглянуть под воду, то там вы найдете лишь тишину и покой. Именно такой покой и присутствовал всегда в таких маленьких городках как этот. Так я думал тогда, но как же я ошибался. – Сегодня опять пойдет дождь. – Сказал Рой Фридман, подняв голову к медленно приближающимся темным тучам. – Да, похоже на то, - кивнул Морис Диксон, - давай-ка побыстрей с этим покончим и отправимся по домам. Рой и Морис работали на местном кладбище, не та, конечно, работа, о которой можно было бы мечтать, но делали они ее хорошо и похоже особо не жаловались. Городок наш и теперь-то не большой, а раньше был и того меньше, всего сто девять человек, так что работы было не много. Мы, дети, называли их «могильщиками», за глаза, конечно, иногда нам хотелось поскорей вырасти и тоже стать «могильщиками». Нам казалось в этом что-то интригующее, таинственное, заставляющее кровь бежать быстрее, а дыхание учащаться. Но, чем старше мы становились, тем реже меняли взгляд на некоторые вещи и мечты наши занимали теперь лишь то место, где им и суждено было остаться – в детстве. А пока, все нам было по плечу. – И почему эта старая карга выбрала именно это время, чтобы подохнуть?! – Зло произнес Рой, втыкая лопату во влажную почву. – Ни как не могу взять в толк, чем тебе не угодила миссис Грейс? – Удивился Морис. – Я терпеть не мог эту старушенцию, - сплюнул Фридман. – Еще когда я был ребенком, она заложила меня моей матери. Он скорчил рожицу и произнес: «Миссис Фридман? Я должна с вами поговорить насчет Роя. Вы знаете, ваш сын курит, а это очень плохо сказывается на молодом организме, да и какой ужасный пример он подает другим детям! У вас хорошая семья, миссис Фридман и как ваша соседка я очень беспокоюсь и за вас, и за Роя. Я буду вам очень благодарна, если вы примите какие-то меры воспитания по этому поводу». Вот дура чертова, мне тогда здорово досталось от матери и с тех пор она вечно совала свой морщинистый нос, куда ее не просили. – Но теперь с этим покончено старая стерва! – Крикнул Рой Фридман в не засыпанную могилу, на дне которой лежал деревянный гроб. – Теперь я курю столько, сколько захочу! – Какого черта ты разорался! – Крикнул на него Диксон. – Хочешь, чтобы сюда весь город сбежался вместе с шерифом?! Она уже не сможет тебе ничего сделать, так что бери в руки лопату и давай покончим с этим. Не хватало еще до дождя провозиться. Фридман, сплюнув, взял лопату и еле слышно произнес: – Покойтесь, покойтесь миссис Грейс. Когда первые капли упали на землю, «могильщики» уже отъезжали с гринфилдского кладбища, побросав лопаты в багажник сизого бьюика. Когда они подъехали к бару «Лесник», дождь уже набирал силу, его крупные холодные капли колотили по крыше и лобовому стеклу машины. Примерно через два часа, когда время уже было половина двенадцатого, а дождь практически иссяк, роняя на лужи и мокрую землю последние капли, пошатывающийся Рой Фридман вывалился из бара. Он был зверски пьян, и только мысль о том, что Молли на этот раз может и в самом деле подать на развод, удерживала его на ногах. Именно по этому он пошел не домой, как собирался еще пол часа назад, а вдоль по улице держась одной рукой за кирпичную стену «Лесника». – Это все… из-за тебя, старая ты… ведьма! – Надрываясь с хрипом, кричал Рой. – Это из-за тебя… я сегодня так надрался! Больше сил говорить у него не осталось, и он принялся шумно вдыхать и выдыхать влажный весенний воздух. Голова от этого у Фридмана не много прояснилась, но только для того, чтобы тут же родить новую мысль. Оттолкнувшись от стены «могильщик» не рассчитал силы и грохнулся на тротуар прямиком в грязную дождевую лужу. Рой поднимался долго, словно жук, попавший в воду, он сучил руками и ногами, постоянно поскальзываясь и падая обратно. Наконец, Фридман нашел какую-то опору и ухватился за нее, опорой оказался бордюр не много выступающий над тротуаром. Встав сначала на колени, а потом и на ноги «могильщик» не забыл, как следует выругаться, и миссис Грейс была первой в его длинном списке, кто виноват перед ним во всем, в чем жизнь обошла его стороной и в чем не забыла обойти судьба. – Ах ты, карга старая! Ведьма… проклятая! Ты вздумала мстить мне из той мокрой могилы, куда я тебя закопал?! Ну так я тебя… сейчас навещу! С точки зрения трезвого в делах и мыслях человека, Рой Фридман, конечно же, нес полную чушь и околесицу, но вот самому ему так не казалось. Наоборот, с каждым сказанным словом «могильщик» чувствовал и искренне верил, что он везде и всюду прав, а спорить с пьяным в стельку человеком, уж поверьте мне, так же сложно, как объяснять трезвому пока еще, собутыльнику, что если он будет ТАК пить, то через полчаса просто не сможет встать из-за стола. Поэтому Рой продолжал изливать свою душу, переходя на другую сторону улицы. Он поднялся по ней вверх, шатающийся, словно попавший в ужасный шторм корабль. Сделав большой крен, обогнул чей-то дом и вышел на дорогу, ведущую к гринфилдскому кладбищу. Дорога эта была выложена сплошь только одной щебенкой, так что создавалось впечатление, что «шторм» только усилился, а «корабль» стало мотать в два раза сильнее. Но это не мешало Фридману идти, наоборот, в нем проснулось какое-то ожесточение, никогда раньше в нем не проявляющееся. Само же кладбище находилось на краю леса в двух милях от города. Оно своим видом больше напоминало погост в давние времена, чем на самом деле кладбище. Здесь не было ни забора, ни надгробных плит, только выточенные из камня кресты, на левом перекрестье была выбита дата рождения, а на правом дата смерти, с обратной же стороны надпись: «Спаси и сохрани». Все это было сделано на подобии, вешавшихся на шею, крестиков, или распятий. Рой Фридман добрался до кладбища, когда часы показали пятнадцать минут первого. Снова начал моросить дождь, постепенно переходя в ливень. Его холодные капли падали «могильщику» за шиворот и стекая вниз, оставляли на теле мокрые дорожки, тут же впитывающиеся в, пока еще сухую, рубаху. Фридман, оставляя на земле глубокие грязевые следы сорок третьего размера, которые постепенно заполнялись дождевой водой, приближался к свежей могиле миссис Грейс. Он ненавидел ее всем сердцем, а алкоголь только затуманивал разум, придавая ему глупой храбрости, как это обычно бывает у пьяниц. Рой достал из-за пазухи железную армейскую флягу, только чудом им не потерянную, и пригубил, сделав большой глоток. Горячая волна обожгла горло и грудь, оставляя после себя приятную теплоту и желание выпить еще. Наверняка Фридман так бы и сделал, будь у него что выпить. Но у него не было и это разозлило его еще больше. «Могильщик» сделал последние два шага и, оказавшись в плотную у могилы и расстегнув ширинку, принялся мочиться на нее, гогоча во всю глотку. – На, получай старая стерва, небось, ты и не думала, что малыш Рой на такое способен?! Гы, гы, гы! Он был слишком занят, удовлетворяя свое самолюбие, задетое еще в детстве, чтобы заметить, как земля над могилой миссис Грейс разошлась черным провалом, образуя глубокую трещину. Послышался громкий треск расколовшегося дерева, наконец-то отвлекший Роя. Он посмотрел себе под ноги. Крик застрял у Фридмана в горле. Онемевшие от первобытного страха губы побелели, а рот открывался и закрывался не в силах выдать не звука. Лицо его вытянулось и сделалось пепельно-белым, а в глазах навсегда застыл ужас. Вдруг из трещины послышались скребущие звуки, словно что-то пыталось выбраться оттуда наружу, звук нарастал и приближался к поверхности. Потянуло мерзким зловонием разлагающегося тела. «Могильщик» онемел, он хотел убежать, скрыться, моментально протрезвевший мозг бил сигнал тревоги, но его как будто парализовало, ни один мускул не подчинялся сейчас Рою, только одни лишь глаза продолжали беспокойно вращаться у обезумевшего от страха человека. Когда звук стал совсем нестерпимым, и что-то вот-вот должно было показаться над черным провалом, все смолкло, трещина расширилась и там, в темноте, Фридман увидел смотрящие на него, без малейшего признака зрачков, глаза. Они не подвижно смотрели, казалось, в самую душу Роя Фридмана. Существо с такими глазами не могло быть человеком, что-то говорило «могильщику», что эта сама бездна, холодная, пронизывающая до мозга костей, смотрит сейчас на него через них. – Тыыы моооой, человееек! – Произнесло оно шипящим и, одновременно, скрипучим голосом, показавшимся Фридману смутно знакомым. – Я вернууулась малышшш Рооой, я вернууулась чтобы пожрааать тебя! Ты был плохиииим мальчикоооом, малышшшш Рой! Парализованный, он не двигался с места, а существо, некогда бывшее миссис Грейс, не торопясь, будто наслаждаясь ужасом человека, выползало из своей могилы с леденящим кровь шипением. Сначала из ямы показалась голова существа, в которой черви и жуки-трупоеды уже проделали свои норы, и это месиво маленьких живых существ, все время шевелилось, вгоняя Фридмана в еще больший тошнотворный ужас. Куски сгнившей и почти отвалившейся кожи и плоти свисали с нее целыми пластами, лишь глаза оставались не тронутыми и не ярко светились белым молочным светом. Вслед за головой, больше подходящей собаке, Рой увидел руки существа, которые цеплялись за крошащуюся земля осыпающуюся под серповидными пальцами-когтями. В этом отродье не осталось ничего от человека, что-то произошло с ним там под землей. Показавшаяся остальная часть этого кошмара оказалась еще хуже, наполовину съеденные внутренности свисали из живота миссис Грейс целыми гроздьями, вонь стала просто не выносимой. Фридман не мог понять одного, как же так, ведь ее похоронили только сегодня вечером, тело не могло так быстро сгнить, да и червям с жуками нужно было постараться, чтобы прогрызть деревянный гроб, должно было пройти, как минимум месяца полтора-два, чтобы такое сильное изменение произошло с телом. Эта мысль проскочила у оцепеневшего человека за какую-то секунду. А тем временем существо уже почти выбралось из своей могилы и потянулось страшными изъеденными руками к «могильщику». И вдруг, Рой Фридман почувствовал, как онемение покинуло его тело, он понял, что наконец-то может двигаться, и первым движением человека было отшатнуться, убежать от жуткой бестии вылезающей из ямы. Но он опоздал, опоздал всего на какую-то секунду, и изъеденные когтистые пальцы чудовища сомкнулись на его ноге. Рой почувствовал, как все его тело пронзила страшная боль, а от ноги вверх потянулся ужасный холод, постепенно наполняющий его тело. Еще через мгновение он упал в грязь. «Могильщик» не чувствовал, как дождь, падая, бьет его по лицу и телу, оно снова онемело и не слушалось Фридмана, и, как и в первый раз, живыми были только глаза, которые теперь следили за ползущим к нему существу из самого ада. Когда оно было уже близко, человек увидел, что весь его рот наполнен большими острыми зубами, с которых капали желтые слюни, и за которыми шевелился длинный черный язык. Чудовище приблизило свою морду к ногам Роя, большой коготь распорол штанину до самого паха и прочертил глубокую царапину, из которой тут же брызнула кровь. Существо взвыло леденящим душу воем и принялось медленно поедать ногу Роя Фридмана. Острые зубы легко разрывали сухожилия и мясо человека, с громким чавканьем пожирая его. От увиденного Рой потерял сознание, а когда очнулся, тварь уже доела обе его ноги и теперь с жутким остервенением вгрызалась в живот. Ее собаковидная морда полностью погружалась в него выдирая целые куски мяса, кишков и различных органов человека. Глаза несчастного «могильщика» готовы были вывалиться из глазниц от не передаваемого ужаса. Он мог слышать только звуки разрываемой на части его плоти и чувствовать вонь адской твари. Он больше не терял сознания, Фридман не мог даже заставить себя смотреть в другую сторону, лишь две слезы прочертили мокрые дорожки по его щекам. А потом, когда существо, когда-то бывшее миссис Грейс, доело руки Роя и добралось до сердца, все было кончено. На следующее утро его тело, или то, что от него осталось, обнаружил напарник Роя Фридмана, Морис Диксон. Увидев его останки, Морис закричал так громко, что его услышали даже в домах, стоящих на окраине города. Но никто не предал этому особого значения, пока сизый бьюик на огромной скорости не пронесся мимо в сторону полицейского участка. Рев машины, шериф, Уолтер Бренер, услышал раньше, чем последовавший за ним свист тормозов, поэтому, когда из машины, буквально, вылетел Морис Диксон, он уже встречал его у входа в участок. Бренер получил назначение в Гринфилд, когда ему стукнуло двадцать девять. Это было лето 1970-го года. Сейчас он уже прочно устроился в должности шерифа и знал этот городок, как свои пять пальцем (избитая фраза, но по-другому и не скажешь). Уолтер был высоким, один метр девяносто два сантиметра, негром, с хорошей мускулатурой и непререкаемой репутацией. И когда запыхавшийся Морис Диксон срывающимся на крик голосом начал рассказывать о происшествии на кладбище, он понял, что его репутация бравого парня может оказаться под угрозой, да и вообще о спокойной жизни придется на время забыть. Это дело было очень странным и попахивало мистикой, Уолтер Бренер не любил иметь дело с мистикой, очень не любил. – Вам надо самим это увидеть. – Закончил свой рассказ Морис. Среднего роста помощник шерифа, Дик Тревес, согласно кивнул. По его еле заметной ухмылке можно было догадаться, что он не поверил россказням Диксона. Нет, в само убийство Дик, конечно, верил, но вот во все остальное, нет уж увольте. – Да-а, похоже на то еще дельце. Как думаешь Уолтер, оно нам по зубам? – Усмехнулся Тревес, он уже знал ответ, но потом удивился, когда понял, что еще не знает до конца своего смелого на решения начальника. – На этот раз, дружище Дик, ты, наверное, прав, не по зубам. – Ответил шериф. Настроение у него было не такое веселое, как у его помощника. А все потому, что он поверил в рассказ Мориса. Уолтер Бренер не плохо разбирался в людях и знал, что Морис Диксон просто не мог так убедительно врать. «Или же, - подумал он, - здесь сыграл свою роль страх? Ладно, в любом случае надо самому все увидеть». – Хорошо. Морис, вы поедете с нами. – Сказал шериф и обратился к Тревесу. – Скажи Мику и Фреди, пусть возьмут пикап, поедешь вместе с ними, нам может понадобиться помощь, а мы пока отправимся на место, до того, как там соберется толпа обеспокоенных граждан. – О`кей. Помощник шерифа скрылся за дверью полицейского участка. – Э-э-э, шериф, мистер Уолтер, - начал Морис, когда они сели в машину и покатили по дороге в направлении гринфилдского кладбища, - неужели мое присутствие там так не обходимо? – Конечно Морис, ведь кладбище теперь только на вас и как непосредственный хозяин, вы первый человек, который должен находиться на доверенной ему земле. Не волнуйтесь, вам совсем не обязательно вновь видеть труп, просто укажете его место положение и останетесь за периметром кладбища до приезда полиции. Постарайтесь, пожалуйста, никому не говорить обо всех этих ужасах, которые вы поведали нам. Люди, конечно, все узнают и так, но пусть, пока, это будет просто несчастный случай. Не нужно поднимать панику в этом маленьком городке. О`кей? – Хорошо, - кивнул Диксон, - вы правы. Не волнуйтесь шериф, я «могила». Несмотря на всю трагичность случая, Бренер, после заверения «могильщика», не смог сдержать смех. Морис, с трудом, тоже выдал кислую улыбку, он то видел этот труп, руки вон до сих пор трясутся, хоть он и понимал комичность своего высказывания. Наверняка, если бы не обстоятельства, они посмеялись бы вместе. А впереди уже можно было разглядеть торчащие над могилами кресты. – Третий ряд пятнадцатое место, - сказал Морис Диксон, когда они подъехали к кладбищу, - я подожду вас здесь, как мы и договаривались. – Хорошо Морис. Постарайся никого не пускать сюда, чует мое сердце, скоро здесь будет весь город. И не забудь, это просто несчастный случай, если тебя кто-нибудь спросит. – О`кей шериф! Уолтер Бренер не торопясь, двинулся в сторону захоронения миссис Грейс. Первое, что бросилось ему в глаза, была разрытая до основания могила. Создавалось впечатление, что из нее, кто-то вылезал, но шериф сразу отбросил эту мысль, так как она никак не вязалась со здравым смыслом. Существовала, конечно, и другая причина, о которой упоминалось выше. Уолтера пугала мистика. Он ее просто не понимал, да и о каком понимании может идти речь, когда сплошь и рядом происходят более реальные вещи, когда маньяки наряду с серийными убийцами могут появиться в любом заштатном городке и начать собирать свою кровавую жатву?! Или, скажем, несчастные случаи, заканчивающиеся смертью детей не говоря уже о взрослых, кончающих с собой сплошь и рядом. Насмотревшись всего этого и многого другого, Уолтер Бренер подал заявление на перевод его в более тихий городок в качестве шерифа. Слава богу, возраст и срок службы позволял ему претендовать на этот пост. И вот, спустя пару лет, его наконец-то перевели. В течение пяти лет он не раскрывал дел серьезнее, чем украденный велосипед или причину потасовки в баре. И, сказать по правде, Бренер любил свою теперешнюю работу. Он наслаждался этим тихим гринфилдским городком, в котором все друг друга знали. И вот, после пяти лет спокойной и легкой жизни, ТАКОЕ! Да еще попахивает мистикой. Нет, конечно же, он не жаловался на свою судьбу, у него была красавица жена и маленькая, всего четыре годика, дочка Нэнси, которых Уолтер очень любил. Так что можно считать, что жизнь удалась. Но теперь шериф всерьез испугался за свою семью, потому что, когда он увидел останки тела Роя Фридмана, полицейский представил себе мясника-маньяка или людоеда орудующего здоровенным мясницким ножом, которым он разделывает свои жертвы, как свиную отбивную. От тела Роя осталась лишь посеревшая груда костей, поверх которой лежала его голова, по которой уже ползали жуки-трупоеды и белые черви, постепенно поедая ее, это единственное, что осталось не тронутым. Остекленевшие глаза Фридмана, казалось, смотрели прямо на Уолтера, в них явственно запечатлелся страх, а каменно-неподвижное лицо не выражало ничего, ни один мускул не поддался влиянию всепоглощающего страха, только глаза. Это было ужасным зрелищем. Не удивительно, что Морис Диксон так испугался, будь Бренер не полицейским, много повидавшим в своей жизни, а простым гражданином, кто знает, может тоже дал бы деру. «Удивительно еще и то, - рассуждал шериф, - что мясник (как окрестил убийцу Уолтер, других слов он просто не находил) не оставил от остальных частей тела, несчастного Роя Фридмана, абсолютно ничего. Лишь запекшаяся кровь под костями и на них». Следы около ямы напоминали полосы оставляемые граблями, если их провести по земле и тянулись они к останкам Фридмана. Вдруг из его уха выполз черный жук, пробежал по щеке и скрылся в правой ноздре. От такого зрелища Бренера чуть было не стошнило. Он поспешно отвернулся и усилием воли заставил себя подавить тошноту, после чего принялся дальше изучать могилу. Заглянув в яму, Уолтер увидел крышку гроба, расколотую в щепки, и сам гроб. Там оказалось пусто, как в стакане у пьяницы, только множество трупов белых личинок каких-то жуков усеяли пустующее место, некогда принадлежавшее миссис Грейс. – Н-да, вот и еще одна загадка. – Пробормотал себе под нос шериф. – Вот черт! – Воскликнул подошедший Тревес. – Господи, боже мой! Что это за чертовщина?! Затем Уолтер услышал характерный звук выворачивания человека на изнанку. Дика самым банальным образом вырвало, чуть ли не на труп Роя Фридмана. – Дик, подойди-ка сюда, я хочу тебе кое-что показать. – Позвал Бренер. – Иду! – Отозвался помощник шерифа, вытирая платком рот. – Посмотри-ка на эту могилу, что ты об этом думаешь? Дик в недоумении уставился на разрытую яму на месте захоронения миссис Грейс. – Понятия не имею, но, похоже, что… да нет, это абсурд какой-то, наверняка вандалы какие-нибудь разрыли. – Вандалы? В нашем-то городке? – Удивился ответу Уолтер! – Может это Питерсоны, каждое воскресение посещающие церковь или Мери Бэт со своим шестилетним сынишкой, не давно похоронившая мужа-пьяницу, разрыла могилу миссис Грейс и смеха ради содрала всю плоть с несчастного Роя Фридмана?! Если ты так думаешь, то ты наверно спятил! Мы работаем с тобой здесь рука об року уже пять лет и мы знаем каждого в этом городе. И мы с тобой прекрасно знаем, что никто из двухсот пятидесяти восьми жителей этого городка не мог такое не то что сделать, но и помыслить! И так, какой же вывод ты сделаешь теперь? Тревес все это время, что разглагольствовал Бренер, смотрел на землю, изрытую и словно бы перепаханную чудовищными когтями. – Ты прав Уолтер! Черт побери, я сам не понимаю, почему я вдруг решил, что это кто-то из нашего городка. – Не торопясь, начал Дик. – Но мысль, которая сейчас крутится у меня в голове еще более сумасшедшая. – Говори. – Приказал шериф. Лицо его в этот момент напоминало черную мраморную маску. – Вот что я думаю Уолтер. Кто-то вылез от туда, из этой самой могилы. Какая-то адская тварь, больше я не знаю, как еще ее можно назвать. Черт! Такое сделать с беднягой Фридманом! Да! – Разошелся помощник шерифа. – Точно! Это тварь, тварь из ада! Разве человек, Уолтер, разве человек мог сделать ТАКОЕ?! – Не мог, дружище Дик, - произнес Бренер, - и знаешь, что это значит? Это значит, что мы с тобой имеем дело с чем-то, что выходит за рамки обычного убийства и нам придется обратиться в полицию штата. А уж там дойдет дело и до ФБР. – Но это значит, - посмотрел на него Тревес, - что сюда понаедет человек двадцать, а нам с тобой придется улыбаться во всю морду и делать вид, что мы всячески готовы помогать этим федералам, пока они тут будут расхаживать и вынюхивать чего не попадя. Меня тошнит от всей этой любезности и галиматьи. – Я прекрасно тебя понимаю друг, мне и самому эта идея не по душе и поэтому мы с тобой можем сделать вот что. – Шериф, Уолтер Бренер, рассказал тогда своему помощнику, Дику Тревесу, о своем плане, - продолжал Старый Джо, - и обоим он пришелся по душе. В то время, как Микки, Фреди и Морис удерживали толпу зевак и всячески им объясняли, что с Роем Фридманом произошел несчастный случай, приведший к его гибели, Бренер и Тревес осуществляли свой план. Они сложили останки Роя в мешок и бросили в яму, после чего закопали ее. Обеспокоенным гражданам Гринфилда они сказали, что труп Фридмана слишком обезображен и, дабы избежать ненужных обмороков и сердечных приступов, дорогим людям нашего города лучше этого не видеть. Про себя же они поблагодарили Господа Бога за то, что у Роя никого не было, кроме его жены Молли Фармер, но убедить ее, что смотреть на это лучше не стоит, было не просто. После десяти минут убеждений и заверений она все-таки сломалась и больше ничего не требовала. Потом, когда все разошлись, они договорились с Морисом Диксоном, о том, чтобы он вырыл могилу для Роя Фридмана. А на следующий день состоялись похороны, на которых присутствовали почти все жители городка, среди которых были и Уолтер с Диком. Никто так и не просил открыть гроб, в котором «хоронили» «могильщика», все были в курсе его страшной кончины. Шериф и его помощник позаботились об этом, придумав вполне правдоподобную историю с экскаватором, на котором работал Фридман, ковш которого, по каким-то не понятным техническим причинам свалился на голову Роя, изувечив того до неузнаваемости (наверное, он поднял голову, когда ковш начал падать), буквально превратив его в мешок с переломанными костями. Но это был еще не конец. Спустя неделю после смерти Роя Фридмана в полицейский участок, рано утром, позвонила взволнованная миссис Притчард. – Алло! Бренер слушает! – Уолтер? Это Виктория Притчард! – Представилась она. – Я очень волнуюсь за Бена. – Давайте по порядку, миссис Притчард. Что с ним произошло? – Он пропал, Уолтер. Он ушел вчера рано утром на рыбалку и до сих пор не вернулся. Я очень за него переживаю, ты не мог бы поехать туда и посмотреть, как он там? – Хорошо миссис Притчард мы проверим. Не волнуйтесь, с ним все будет в порядке, он крепкий мужик, я, бывало, и сам ходил с ним на рыбалку. Бен может о себе позаботиться, поверьте мне. – Спасибо тебе Уолтер! – Поблагодарила она. – Это наша работа и мы сделаем все возможное, что бы он вернулся целым и невредимым. Бренер положил трубку. – Кто это был? – Спросил Дик Тревес. – Миссис Притчард. – Ответил шериф. – Старина Бен пропал, говорит, ушел на рыбалку и не вернулся. Надо бы съездить, проверить. – Бен? – Удивился Тревес. – Разве такой здоровяк может пропасть? – Похоже, что нет, но все же нужно в этом убедиться. – И давно его нет? – Спросил помощник шерифа, когда они шли к машине. – Со вчерашнего утра. – Не такой уж и долгий срок, он ведь мог и заночевать там? – Как бы там ни было, надо съездить и все хорошенько проверить. Я знаю места, где он обычно ловит, так что, если с ним все в порядке, через час мы вернем Бена его жене. Они сели в пикап и не спеша, поехали в сторону лесного озера. Солнечные лучи отражались от лобового стекла машины, создавая множество бликов на его поверхности. Лес был полон всевозможных звуков: пение птиц, стрекот цикад, а где-то в отдалении было слышно хрюканье кабаньего выводка. Один раз через дорогу, прямо перед «носом» пикапа, пробежал длинноухий заяц. Когда они въехали в лес, он накрыл их тенью близко растущих к дороге деревьев и кустов. Воздух сразу стал прохладней. Вскоре тень сменилась полумраком так, что пришлось включить ближний свет, который тут же осветил часть дороги впереди метров на пять. Бренер заглушил мотор, примерно, через двадцать пять минут после того, как они покинули участок. К озеру, темному, потому что находилось оно всегда в тени леса, они подъехали достаточно близко, но до места, где мог находиться Бен Притчард, нужно было еще дойти. По берегу, вокруг озера, росло много ивы, уже начавшей набухать почками. И хотя был только конец марта, в этих краях, не далеко от Западной Виржинии, весна всегда наступала быстро. – Меня это место не много пугает. – Сказал Дик. – Ты точно уже был здесь раньше? – Да. – Ответил Бренер. – И на меня оно произвело такое же впечатление в первый раз, когда я приехал сюда со стариком Беном на рыбалку. – Правда? Ну и как? Много здесь рыбы? – Схватился за возможность не думать о нахлынувшем страхе Дик. Тем временем, продолжая идти через кустарник и, подняв руку, защищая глаза от веток. Впереди так же шел Уолтер, показывая дорогу. – Достаточно, чтобы такой городок, как наш, не умер с голоду в течение пяти лет. – Ого! – Воскликнул Дик. – Это круто! – Да-а, - мечтательно протянул шериф, - не плохо мы тогда отдохнули. Они вышли на не большую прогалину. – Вот то место, где он обычно ловит, - указал Уолтер, - но, похоже, что тут никого не было уже давно. – Ты говорил, у него есть и другие места? – Да, есть еще одно на противоположной стороне, как раз напротив этого. Они почти одновременно, осененные догадкой, посмотрели на противоположный берег. Но из-за кустов нельзя было точно сказать, что там кто-то есть, нельзя было сказать и обратное, так как определенно там было какое-то шевеление. Дик и Уолтер договорились обойти озеро с разных сторон и таким образом просмотреть, не тратя времени даром, остальную часть берега. Больше для очистки совести, конечно. Примерно, минут через пятнадцать Бренер обошел озеро и оказался на противоположной стороне. Он никого здесь не обнаружил, но определенно здесь кто-то был, не далеко от воды шериф увидел тлеющий костерок и перевернутый складной стул. Это был рыбацкий стул старика Бена, он запомнил его очень хорошо. А еще Уолтер обнаружил следы от его сапог, и вели они в сторону озера. Бренер проследовал за ними взглядом до кромки воды и дальше, пока они не скрылись под водной гладью. Можно было бы предложить, что Бен заходил туда для того, чтобы подальше забросить удочку. Но здесь была одна странность. Странным было то, что обратных следов видно не было, как и самого старика Притчарда. «Где же Дик? – Думал Уолтер. – Он уже давно должен быть на месте». Неожиданный звук отвлек Бренера от мыслей. Звук шел от озера. Бросив туда взгляд, человек увидел в самом центре большие лопающиеся пузыри, их было много, и они оставались на одном месте, никуда не двигаясь. Пузыри издавали резкие булькающие звуки, которые и отвлекли шерифа. – Это еще что за чертовщина? – Сказал с удивлением Уолтер. А потом он увидел совсем уж не понятные вещи. Дик Тревес, вытянув перед собой руки, шаг за шагом входил в воду. Он зашел уже по пояс, когда шериф обезумевшим голосом заорал. – Дик!!! Какого черта ты там делаешь?! Помощник шерифа не отозвался, он вообще никак не прореагировал на окрик, Тревес просто продолжал заходить в воду с остекленевшим взглядом, направленным на бурлящие пузыри. – Какого хрена ты полез в воду?!! – Не на шутку разозлился и, одновременно, испугался Бренер. – А ну вылезай обратно Тревес, не заставляй меня лезть туда за тобой и вытаскивать! На самом деле шериф не собирался никуда лезть, для этого нужна была не дюжинная храбрость и глупость. Потому что, когда Дик Тревес, зайдя в воду по грудь, поплыл к центру озера, пузыри сменились полутораметровым гейзером, в самой середине которого показалась ужасающая голова чудовища, которого не способен породить ни один ночной кошмар. Морда огромной собаки (именно эта ассоциация возникла у Уолтера, когда он ее увидел) была в страшных изъеденных дырах, в которых копошились длинные белые черви. Они все время переползали из одной дыры в другую. Даже на таком расстоянии шериф почувствовал ужасную вонь, исходившую от этого монстра. Это существо из озера смотрело на Дика Тревеса своими белыми, без малейшего признака зрачков, глазами, которые светились слабым белесым светом. Будь здесь Рой Фридман, он бы сразу узнал в этом кошмарном порождении ада не давно похороненную миссис Грейс. Уолтер Бренер, дрожащими руками, вытащил из кобуры, висевшей на его поясе, магнум сорок пятого калибра и направил в сторону вылезающей из воды твари. – Мы, мальчишки, с самого начала следившие за всеми событиями, что происходили и знавшие куда больше, чем обычные жители Гринфилда, а потому и не спавшие ночами от кошмаров, первыми услышали выстрелы, донесшиеся с озера. Мы следили тогда за шерифом и его помощником Диком просто от скуки. – Говорил Джо Мокрей. – Надо заметить, что в нашем тихом, до того случая, городке это было довольно интересное занятие для таких мальчишек, какими были мы тогда. Мы знали, что полицейские скрыли настоящую смерть Фридмана и с тех пор следили за ходом развития событий. Узнали мы это в то время, когда Микки, Фреди и Морис удерживали собравшихся горожан подальше от кладбища. Мы пробрались к нему с другой стороны ни кем не замеченными. Натерпелись же мы тогда страху, чуть не выдали себя, когда сидели в кустах, а нас было трое мальчишек и как кто себя поведет в такой ситуации сказать не возможно. Но все обошлось. Мы уже подходили к лесу, когда и услышали выстрелы. Их было три или четыре подряд, сейчас уже не помню, и вдруг раздался ужасный вопль со стороны леса сразу же остудивший наш пыл разведчиков, мы поняли, что это был крик человека уже много позже. Потом вопль сменился хриплым булькающим звуком и все стихло. Помню, как мы вскочили на свои велосипеды и что было сил, рванули оттуда в город. Не помню, чтоб когда-нибудь в жизни мне было так же страшно, как тогда. Мы уже домчались до города, когда навстречу нам выехала полицейская машина. В ней находились Фреди с Микком, они проехали мимо нас в сторону озера, а мы, не останавливаясь и не сказав друг другу ни слова, разъехались по домам. Джо замолчал в очередной раз, сделав глоток, смачивая горло. – И что же случилось дальше? – Спросил не терпеливый Грегори Менсон. Мокрей отставил стакан в сторону и продолжил. – Микки и Фреди никого там не нашли. Они прочесали весь берег, но пикап и пистолет сорок пятого калибра, которой носил Уолтер Бренер, это все, что они обнаружили. Лишь глубокие следы, словно по земле прошлись граблями, остались на том месте, где нашли магнум, да погасший давно костер со складным стулом старика Бена. Вот и все. – Вот это история! А? Пол! – Слегка толкнул Николсона в плечо Менсон. – Да-а, - протянул Пол слегка ошарашенный, - никогда не слышал ничего подобного. – Ну? Что я тебе говорил? – Ухмыльнулся довольный Салеман. – Но у меня, все же, есть вопрос. – Сказал отец Денни. – Спрашивай друг, отвечу, если смогу. – Кивнул Старый Джо Мокрей. – Это что? Все происходило здесь на самом деле? В 1975 году? Я хочу сказать, это ведь не придуманный рассказ? Джо, не много прокашлявшись, сделал глоток текиллы, осушая стакан. – Пол, ты человек, конечно, не здешний и наверняка думаешь, что это бредни пьяного человека, знаешь, может ты и прав, но помяни мое слово, реальна эта история или нет, не стоит слишком много думать о ней. Не в этом городе, не здесь, где это зло еще помнят, и где оно может возродиться вновь, ничто не исчезает просто так. Я знаю, как мои рассказы влияют на людей и поэтому не удивлен такой отдачей. Забудь о ней, поверь, это самое лучшее, что ты можешь сделать для этого городка. – Он встал, вместе с ним поднялись и мы, и добавил. – Бывает, что истории оживают вновь. Глава 4. «Сон». По дороге домой, Пол никак не мог заставить себя не думать об истории рассказанной Старым Джо. И эти его странные слова: «Бывает, что истории оживают вновь». Что, черт возьми, это значит? И почему он должен забыть и не думать об этом? Слишком много вопросов и никаких ответов. Николсон шел по мокрой улице, словно зомби, полностью погруженный в свои мысли. Недавно прошел дождь, и воздух наполнился влагой. Ощущение было такое, будто идешь во влажном тумане, пригнанном ветром с моря. С крыш еще падали капли и набирая скорость, разбивались об черный асфальт, а некоторые попадали в лужи, и тогда Пол слышал их мелодичную дробь, раздающуюся в тихом ночном городке. Было полпервого ночи, когда он дошел до дома, открыл ключом деревянную, еще пахнущую ореховым лаком (наверняка дело рук Дженни), дверь и пьяный, от большого количества выпитой текиллы, наконец-то, лег спать. Дженни уже давно и так сладко спала, что не заметила, как он пришел. Только перевернулась на другой бок, когда Николсон нежно обнял ее за плечи. А за окном поднявшийся ветер разогнал тучи, и на небе появилась яркая желтая луна. Она осветила часть комнаты, где они спали, рождая тени столов и стульев, маленькой тумбочки у кровати и горшочек с красным цветком на подоконнике с слегка прикрытой занавеской. Пол Николсон бежал по лесу. Небо, серое от горизонта до горизонта, нависало над ним словно потолок в какой-нибудь старой квартире в Нью-Йорке, где с него слезла вся штукатурка. Он не мог сказать, знал он этот лес или нет, какое-то чувство внутри говорило, что знал, но было это давно, может быть даже в детстве. Наверное, это было в то время, когда Пол приезжал к своему деду мальчишкой в возрасте Денни. «Двадцать один. – Произнес про себя Николсон». Это была его привычка, тоже оставшаяся еще с детства, он любил считать повороты тропы. «Двадцать два». Это помогало ему бежать, не думая об уставших ногах… «двадцать три»…и самое главное, ему это было интересно. Каждый раз, когда отец Денниса миновал очередной поворот, он все время предвкушал, что вот-вот появится следующий. «Двадцать четыре». Поворотов было много, и он давно уже выучил их все наизусть, здесь их было тридцать три, а дальше,… что было за этим последним поворотом? Николсон забыл, напрочь забыл! Он чувствовал, что это важно, очень важно вспомнить, что там за тридцать третьим. «Двадцать пять». У него осталось совсем не так много времени, как хотелось бы. Пол замедлил бег, но не остановился, он не мог остановиться, ведь это так же важно, как и неизвестность, ждущая его впереди. Кажется, подул ветер и шевельнул листву справа от Николсона или это только показалось? Он заметил это на периферии своего зрения, но когда посмотрел туда, то ничего там не обнаружил. Пол продолжал бежать дальше, перепрыгивая через вылезшие из-под земли корни деревьев и небольшие муравейники со снующими в них муравьями. «Двадцать шесть». Он вдруг понял, что видит перед собой свою тень. Может, раньше Николсон просто не обратил на нее внимание? Но он совершенно не помнит, была она или нет. «И с какой стати ей теперь бросаться мне в глаза? – Думал отец Денни». Он посмотрел на небо, надеясь разглядеть на нем проглянувшее солнце, но там был все то же серый потолок. Следующий поворот заставил его опустить взгляд на землю и… тут Пол увидел совсем уж мистические вещи. «Двадцать сем. – Ошарашено посчитал он очередной поворот. – Это невероятно, такого просто не может быть! Или все же может?» Николсон отбрасывал теперь не одну тень, а целых восемь и все они бежали впереди него. Они перепрыгивали вместе с ним через препятствия, миновали повороты и… отсчитывали их так же, как сам Пол. Его голос, умноженный в девять раз, звучал теперь хором. Нельзя было заметить ни неравномерности в звуке, ни различая голосов, просто теперь по тропе бежало девять Полов Николсонов, вот и все. Пугало ли это явление самого Пола? Нет, по нему нельзя было этого сказать. Но кто знает, что творится у человека внутри при виде всего этого? Тем не менее, Николсон продолжал бежать дальше, разве у него есть выбор? Вы, конечно, скажете: «У каждого человека есть выбор!». Но что если их всего два? Один из которых, это сам бег, бег, вперед не смотря ни на что, а другой… под другим может срываться все что угодно, даже сама госпожа смерть? Но проживший на свете порядочный отрезок жизни человек скажет: «Ну, что такое смерть, по сути? Расставание души с телом вот и все. Это происходит каждый божий день во всем мире. Есть вещи и пострашнее смерти». Наверное, Пол думал так же, и он продолжал делать свой выбор с каждым поворотом тропы. «Двадцать девять». Что-то снова отвлекло его внимание и эта причина, как и в прошлый раз, находилась справа. Николсон посмотрел в ту сторону и,… чуть было не остановился. Там, то, исчезая между деревьями и кустами, то, появляясь вновь параллельно ему, бежал он сам. Словно отражение в зеркале он смотрел на себя, а его двойник на него. Вдруг, что-то изменилось во взгляде его отражения, их разделяло метров десять, но Пол заметил это. Зловещий, полный ненависти и злобы взгляд налившихся кровью глаз. А потом… «тридцать – отсчитывало сознание Николсона»… его лицо стало меняться. Сначала слезли все волосы с головы, лицо вытянулось вперед, словно у собаки или волка. Уши заострились и больше, почти вплотную, прижались к голове. Кожа потемнела до темно-серого стального цвета. Изменения коснулись только головы существа, все остальное осталось прежним. Что там произошло с ним дальше, Николсон смотреть не стал, он отвернулся, вернув свое внимание на тропу. «Тридцать один». Куда-то исчезли тени. На их месте осталась лишь одна, но это была обычная тень человека. Пол уже перестал чему-либо удивляться, он старался полностью погрузиться в себя, предав свои мысли цели, к которой стремился. Но один раз любопытство все-таки взяло вверх. Отец Денни не удержался и снова посмотрел направо. На этот раз он увидел своего отца, который бежал и, размахивая руками, что-то кричал ему. Но Николсон ни звука, будто он находился за звуконепроницаемым стеклом. А потом, Том Николсон исчез и на его месте появился Старый Джо Мокрей. И в эту же секунду звуковой барьер рухнул и Пол услышал его надрывающийся голос. – Николсон!!! Почему ты не послушал меня? Почему ты не внял моему предупреждению? Но теперь уже слишком поздно, потому что Зло придет, оно придет в этот город снова! Слышишь меня Николсон? Оно придет за всеми нами и никому не скрыться, ни кому… Он хотел сказать что-то еще, но Пол вновь не слышал его. «Тридцать два». Когда исчез и Мокрей, появилась Дженни. Она бежала и рыдала, умоляя его о чем-то. Николсон отвернулся, у него не было больше сил смотреть на это. А впереди уже показался тридцать третий поворот. Через пару минут Пол миновал и его. «Тридцать три. – Произнес он и замер». Озеро, вот что было ответом, там за последним поворотом находилось озеро. – Озеро страха. – Прошептал отец Денниса». Будучи детьми, они часто здесь играли, раньше здесь было красиво. Но однажды летом произошел ужасный трагический случай. Его звали, Джейсон Приман. Он был одного возраста с Полом Николсоном, одного с ним роста и веса, даже волосы у них были похожего цвета. Их часто спрашивали не знающие их люди, не братья ли они. И они, всегда смеясь, отвечали: «Нет, не братья, мы просто похожи. Но мы отличные друзья». И это было на самом деле так. Их дружба была настоящей, такой, наверное, уже не встретишь в наше время. Стоял жаркий летний день, солнце пекло так, что без головного убора и порядочного слоя крема от загара, на улицу нельзя было и выйти. Они снова отправились на озеро. Вблизи него, да при том и в лесу, жара сходила на нет. С озера всегда дул прохладный ветерок. Вот и сейчас, раскрасневшиеся, пышущие жаром лица и тела, ребята подставили этому легкому ветерку. Они чувствовали настоящее блаженство, когда он не много усиливался и развивал их кудрявые локоны. А озеро все время манило их своей прохладой, звало окунуться, в синею водную гладь. И вот мальчишки затрепетали в предвкушении и бросились с разбега в воду. Послышались радостные крики пополам с не большим шоком, что производит прохладная вода на разгоряченное тело. Когда Пол вынырнул, он принялся осматриваться в поисках Джейсона, но его нигде не было. – Джейсон! Эй! Кто-нибудь видел Джейсона? – Кричал Николсон. Ребята тоже стали озираться в поисках мальчика. – Кто последний видел его? Куда он прыгнул? – По моему туда! – Указал Лени. В его голосе чувствовалась нарастающая паника. Пол и сам готов был запаниковать, но взял себя в руки. Он поплыл в том направлении. Все поплыли туда, даже перетрусивший Лени Митчелл. Они принялись нырять рядом с тем местом и, по иронии судьбы именно Николсону суждено было найти его. Нырнув, наверное, в пятый раз, чуть-чуть дальше того места, где его искали остальные ребята, Пол едва сам не оказался в числе пропавшего. От увиденной под водой картины, он чуть было не захлебнулся. Там, среди мутной от большого количества крови воды, Николсон увидел радостное, но переходящее в ужас лицо бедного Джейсона Примана с остекленевшими голубыми глазами. Он навсегда застыл там, в безмолвном одиноком прыжке, последнем прыжке в своей жизни, потому что деревянный кол, на котором он висел, прошел через его рот и горло, застряв где-то глубоко внутри, от чего теперь живот Джейсона страшно выпирал вперед. И все это в сочетании со счастливым выражением на его лице привело Пола просто в неописуемый ужас. Но самым ужасным было то, что Приман, висевший в кривой поломанной позе, Джейсон Приман… мигнул Полу Николсону. Мигнул своими голубыми глазами поэта, как любили дразнить его друзья. С тех пор прошло много времени, очень много. Теперь у Пола есть собственный сын. Но каждый раз, даже не смотря на то, что позже, когда Джейсона вытащили оттуда, и полицейский патологоанатом определил, что смерть Примана была мгновенной, каждый раз, когда он вспоминал об этом, он думал, а что если нет, что если ему это не показалось? Что если он еще был жив тогда и они ошиблись? Бывало, в такие моменты Пол закрывался в комнате, ложился на постель и плакал, уткнувшись в подушку, что бы ни дай бог, его кто-нибудь услышал. Он стоял и смотрел на озеро. На это проклятое озеро, которое прямо на глаз Николсона приобретало красный кровавый цвет. А может, это и была кровь? Оно бурлило и пенилось и… неожиданно со всех сторон стали появляться люди, их было много, около трехсот. И тогда Пол узнал их! Это были жители Гринфилда. Он принялся кричать им, размахивая руками призывая остановиться, не заходить в эту воду (или кровь?). И… они остановились, а в следующую секунду все разом взглянули на него. – О Боже! – Вырвался у отца Денни непроизвольный вскрик. Это были не люди. Окровавленные лица и тела, множество острых выступающих зубов и белые слепые глаза без зрачков. Они все видели в нем только пищу. Николсон без труда смог прочитать это по их звероподобным лицам. И тут они потянули к нему свои руки полные скрюченных когтей, которые с каждым мгновением приближались к непомнящему себя от страха человеку. И у них была только одна цель, разорвать Пола Николсона на куски. Он проснулся. Еле сдерживая крик и до крови кусая губы. Лишь дрожь прошлась по телу, и выступил на коже пот. На улице было еще темно, но луна уже не светила в окно, а значит, где-то там, за горизонтом, медленно вставало солнце. А значит скоро рассвет. Глава 5. «И приходит тьма» После завтрака, не спавший всю ночь Том Николсон рассказал Полу и Дженни о случившемся на озере. Был выходной. День выдался теплым и ярким. Они сидели на веранде за круглым сосновым столиком, а Денни играл во дворе. В ходе рассказа, Пол, и так бледный, бледнел с каждой минутой все больше, а к концу его сник совсем. – Дорогой, что случилось? На тебе лица нет. – Обеспокоено спросила Дженни и взяла его за руку. – Все нормально. – Ответил он. – Просто я вчера выпил лишнего. Продолжай пап, что случилось потом? – Да, в общем, это все. Мы вернулись домой без каких-либо приключений. – Сказал Том и добавил шепотом. – А Денни я настойчиво рекомендую показать врачу. Когда мальчик вот так запросто теряет сознание, это заставляет задуматься о состоянии его здоровья. – Да, думаю, мы так и сделаем, - кивнула Дженни, - но ведь ты сказал, что он слышал какой-то голос или звук? – Не знаю, - пожал плечами Том, - я ничего не слышал. Ему могло показаться. – Мне надо самому с ним поговорить. – Вдруг заявил замолчавший отец мальчика. – Это ничего не даст… - Начал Николсон старший. – Я все равно хотел бы с ним поговорить. – Перебил Пол, посмотрев на отца. – Может, ему необходима мужская поддержка… как мне тогда? – О чем это ты? – Удивилась Дженни и посмотрела на обоих мужчин. По их лицам было видно, что они то уж знают, о чем говорят. – Пол?! – Повысила она голос, когда он не ответил. – Джен, милая. – Умоляюще сказал Пол. – Я обязательно расскажу тебе об этом позже. Ладно? – Хорошо, но тебе придется выполнить свое обещание. – Подарила она ему улыбку. – Выполню, не волнуйся. – Улыбнулся в ответ Николсон. – Ну ладно. – Удовлетворенно заявила Дженни. – Оставляю вас наедине. Пойду, похлопочу на кухне. Дженни легко поцеловала Пола в щечку и ушла в дом. По ней нельзя было сказать, что она переживает за Денни, а у самой кошки на душе скребут, думал Пол. Он то знал это очень хорошо, все-таки уже двенадцать лет вместе. – Это ты про тот несчастный случай? – Сходу спросил Том Николсон. – Как его звали…? – Джейсон Приман. – Даа, - протянул дед, - тяжело тебе тогда пришлось сын. Вы ведь были как братья. Мне и самому этот мальчишка нравился, смышленый. А помнишь, что потом на похоронах его случилось? – Его мать бросилась к гробу, когда его уже опустили. Ни как не могу понять, что на нее нашло. Она прыгнула вслед за ним…. – …упала и сломала себе обе ноги. – Закончил Том. – Да…. Я, если честно, не хочу говорить об этом. – Дернул плечом Пол. – Понимаю, это не самые лучшие воспоминания о детстве, какие могут быть. – Ладно, отец. Я пойду, поговорю с сыном. – Ты действительно считаешь это необходимым? – Спросил Том. – Да, пап, считаю. – С раздражением ответил отец мальчика. – Он уже почти забыл об этом. Я подумал, что было бы не правильно с твоей стороны напоминать ему…. – Отец! – Не выдержал Пол. – Зачем ты меня пытаешься отговорить? То ты просишь показать его врачам, а теперь просишь меня не напоминать ему об этом? В чем дело? Я не понимаю? – Ладно, Пол, прости. Просто… это нужно мне. – Произнес он, глядя куда-то в сторону. – Это я не хочу ворошить это странное и, честно сказать, пугающее происшествие на озере. – Все будет хорошо пап. – Уверил его Пол, вставая. – Я иду к Денни. – Не нужно этого делать, - шепотом произнес Том, глядя на спину уходящего сына, - не стоит ворошить прошлое. Мальчик, тем временем, уже не играл, а сидел на лавочке возле веранды и что-то ковырял в пальце. – Чем занят, чемпион? – Весело улыбнулся сыну Пол. – Да, это… занозу подхватил. – Не отрываясь от своего занятия, ответил Деннис. – Ну-ка давай посмотрим. – Он наклонился и взял в свои руки руку сына. Она была испачкана в земле, но занозу он все-таки смог разглядеть. Она застряла в его большом пальце, и Денни уже успел его порядочно расковыр |